Эрдоган нацелился на Израиль

Турецкая Республика на грани. Пока Реджеп Тайип Эрдоган, ее потенциальный султан, демонтирует светскую демократию страны, президент Дональд Трамп, по-видимому, не обращает на это внимания. Однако вскоре у Трампа не останется иного выбора, кроме как обратить на это внимание. Пока Эрдоган консолидирует власть дома и готовится проецировать ее за границу, он подготовил почву для столкновения с Израилем. Действительно, Турция быстро превратилась в, возможно, самую большую опасность для еврейского государства на Ближнем Востоке, обостряя угрозу конфликта, которого он не сможет избежать.

Эрдоган и его Партия справедливости и развития запугали своих либеральных оппонентов, кооптировали большую часть турецкой прессы, провели чистку и переукомплектовали турецкую армию — с особым рвением после подавления попытки переворота в 2016 году — и реорганизовали разведывательную службу Турции. В прошлом месяце он арестовал и ложно обвинил в терроризме самого сильного политического соперника, с которым он сталкивался с момента вступления в должность премьер-министра в 2003 году: мэра Стамбула Экрема Имамоглу.

Эрдоган даже лишил Имамоглу университетского диплома, что, теоретически, лишило его права баллотироваться на пост президента. Страна взорвалась протестами; в ответ режим ужесточил контроль и арестовал сотни демонстрантов.
Эрдоган, похоже, готов использовать свою растущую власть в империалистических целях. Он соединил турецкий национализм и исламизм с возрожденным почтением к Османской империи, изменив курс, который когда-то установил Кемаль Ататюрк, основатель республики. Ататюрк выковал современное турецкое государство из остатков Османской империи, отчасти сосредоточив турецкую идентичность на нации, а не на вере. Эрдоганом движет своего рода неоосманская мечта, в которой он играет роль султана и халифа, или, как он однажды выразился, “слуги шариата”. Несмотря на внутреннюю оппозицию его правлению, у Эрдогана есть правдоподобный путь к этой амбиции. Правда в том, что многие турки, даже светские, испытывают определенную привязанность к имперскому прошлому своей страны, когда турки были опасными захватчиками, а не мигрантами, ищущими работу в промышленности.