Тюрьмы Израиля: кто главный?
Если вспоминать произошедшее в тюрьме Гильбоа на фоне нынешнего дела в тюрьме Рамон, то можно с уверенностью сказать, что в первом случае речь шла о насилии, которое взрастила вседозволенность заключенным. Здесь тюремщики просчитались с поблажками, забыв о том, что в тюрьмах сидят не вип-персоны, в опасные преступники, террористы и убийцы. Фигурант дела из Гильбоа Махмуд Аталлах дошел до того, что крутил охраной как хотел, словно он был начальником тюрьмы, а не заключенным. Запрещенный контакт с охранницей в тюрьме Гильбоа произошел по принуждению.
Что касается актуального расследования в тюрьме Рамон, то все данные показывают на то, что на этот раз контакт с террористом случился добровольно.
Анонимные женщины-интервьюеры из службы охраны сообщили Ynet и Yediot Ahronoth, что относились к возможности такой работы, как к большому шансу. Однако рассказать о происходящем решились только после увольнения.
Все произошедшее приводит только к одному выводу - в тюрьме должны работать профессионалы, а не молодые солдаты, ловящие первый шанс подняться по карьерной лестнице.
Одна из женщин сказала, что не сталкивалась с сексуальными домогательствами со стороны заключенных. Единственный заключенный, который позволил себе подмигивать и свистеть в ее сторону, был немедленно переведен в другое крыло.
Спустя какое-то время, она заметила, что заключенные просто получают все, что хотят.Это проявлялось во всем - от еды до поведения в принципе. Пенитенциарная служба не знает, как справляться с теми проблемами, с которыми сталкиваются охранники-новички в тюрьме. По словам свидетельницы, “как только тебя направили туда из военкомата, ЦАХАЛ больше не интересуется тобой”.
Вторая свидетельница говорит, что тоже была полна ложных представлений о происходящем и своих возможностях. Не было никаких домогательств со стороны заключенных, однако ничто не мешало им пялиться на нас, на женщин. “От этих взглядов мороз по коже шел. Большинство сотрудников были опытными и более старшими людьми, тем не менее, не было никакой связи между тем, чему нас учили и тем, что происходило на месте. Ничто не может подготовить 18-летнюю девушку, которая только что записалась в армию, к контакту с террористом. А они чувствовали мой страх и пользовались этим. В штате сотрудников не было никого, кто бы мог заступиться за меня. И преступники позволяли себе улюлюкать и свистеть в мою сторону. Охранники боялись террористов.
Командиры говорили нам сообщать обо всем, но мы быстро поняли, что тот, кто сообщает, тот и виноват, и поэтому лучше просто заткнуться.
Когда вы понимаете, что это не ваш вариант службы, то в ЦАХАЛ возвращаться уже слишком поздно”.