Тель-Авив, спорная территория
Что случилось на площади Дизенгоф? Почему это событие так всколыхнуло страну? Только ли от того, что стычка произошла в священный день Йом Кипур, один из последних оплотов статус-кво между светским и религиозным населением?
На площади была установлена палатка для молитвы, с разделительными барьерами между мужской и женской половиной, как обычно бывает в ортодоксальной синагоге. Во время молитвы некие люди начали убирать эти барьеры. Завязалась перепалка, местами переходящая в стычки, что, разумеется, нарушило святость Дня Искупления и вызвало осуждение даже в среде светских граждан.
Израильский закон запрещает гендерную сегрегацию в общественных местах; незадолго до описанных событий мэрия и суд в Тель-Авиве подтвердили это правило. Таким образом, разделение молящихся в центре самого светского из городов было откровенным вызовом. Но стоило ли организаторам протеста отвечать на этот вызов и устраивать скандал именно в Йом-кипур? Или на это и был расчет у тех, кто устанавливал разделенные палатки?
Каждая сторона обвиняет другую, а политики привычно используют ситуацию в своих целях. Нетаниягу вспомнил старую формулу «израильтяне против евреев», которая сама по себе провоцирует конфликт в обществе. Биби стремится вернуть себе симпатии тех правых избирателей, которым нынешнее правительство кажется слишком радикальным, - но теперь они должны увидеть, что левые радикалы еще хуже. Лапид и Ганц вначале бросились защищать демократические ценности, но, почувствовав настроение общества, начали призывать к сдержанности и взаимному уважению. Саар прозорливо призвал «жить дружно» с самого начала. Борьба идет за так называемый центр - умеренно левый и умеренно правый электорат. Аналитики рассуждают, появится ли на нашем политическом горизонте новое, примиряющее всех движение, или колеблющимся гражданам придется выбирать из того, что есть.
Но то, что происходит в самом обществе, гораздо важнее политических игр наших избранников. Инцидент в Тель-Авиве - это еще одна попытка изменения статус-кво, передела сфер влияния и перенесения внутренних границ, еще один шаг в противопоставлении еврейского и демократического - характеристик, которые так опрометчиво, но совершенно необоснованно были поставлены рядом.
Нельзя сказать, что статус-кво не пытались нарушить раньше. К этим попыткам можно отнести, к примеру, гей-парад в Иерусалиме, который религиозное население страны воспринимает не только как осквернение Святого города, но и как посягательство на «свою» территорию. Сюда же можно отнести протесты против перекрытия по субботам отдельных улиц и кварталов в городах с большим религиозным населением, споры вокруг работы транспорта и торговых точек в шабат и т.п. В этом контексте раздельную молитву на Дизенгоф можно счесть ответным ударом ультраортодоксальной общины, пробным шагом к «захвату» Тель-Авива.
Существует и противоположная тенденция - углубление разделения, проведение условной и даже реальной границы между двумя Израилями - религиозным и светским. У этой идеи есть сторонники в обоих лагерях, но больше их среди светских. Они полагают, что светскому Израилю нужно полностью оставить религиозным «территорию молитвы» и не допускать, чтобы она пересекалась с «территорией Тель-Авива». В этом смысле палатка с барьерами на Дизенгоф - явное нарушение границ.
Однако даже в левом лагере многие люди не готовы полностью отказаться от традиции и признать себя «не евреями, а израильтянами». Узурпация религии - справедливый упрек, который либеральная общественность предъявляет ортодоксальному истеблишменту. Духовные лидеры харедим стремятся сохранить в стране не просто иудаизм как основную и господствующую религию, а ультраортодоксальную версию иудаизма. Именно на этой версии построена религиозная иерархия и экономика с ее жирными бюджетами и монополией на многие сферы жизни.
Здесь есть резон: в отличие от богатой Америки, где мирно уживаются разные направления еврейской традиции, в маленьком Израиле на всех не хватит ресурсов, ни финансовых, ни человеческих. Вот почему израильские харедим столь нетерпимы к представителям консервативного и реформистского иудаизма, вот из-за чего они так отчаянно выступают против армейского гиюра, гражданских браков и других процедур, не аффилированных с главным раввинатом. И это же - причина, по которой палатка для молитвы в Святой праздник Судного дня стала местом разборок: с ультраортодоксальной точки зрения, еврей, который молится «не так, как надо», хуже того, кто не молится вообще.
Характерно, что этот конфликт случился именно сейчас. При нынешнем правительстве харедим и все ортодоксы чувствуют однозначную и мощную поддержку власти и готовы вести наступление на условный Тель-Авив. Не случайно сразу после Судного дня в коалиции родился законопроект, разрешающий раздельные молитвы в общественных местах. Но и левый либеральный Израиль сплотился впервые за много лет, ощутил свою силу и способность бороться. Еще более интересно, что, вопреки классификации Биби, эта борьба переходит в сферу еврейской традиции - от демонстраций «за и против» к молитвам «за и против».
Тель-Авив пытается найти свой ответ на противопоставление евреев и израильтян,
отстаивает право на собственное понимание еврейства. Поможет ли это левому лагерю избежать распада? Лидеры парламентской оппозиции не случайно заговорили о примирении: никто из них не хочет потерять поддержку большинства еврейского населения, которое так или иначе ассоциирует себя с иудаизмом и уважает традиции. На протестной улице могут остаться только радикальные силы, и они будут в явном меньшинстве.
Вопрос, куда деваться остальным, тем, кто не готов громить молитвенные палатки и не испытывает доверия к Бен-Гвиру и главному раввинату. Разговоры о третьем лагере пока не имеют смысла. Для его появления нужна не договоренность между политиками, а общественный консенсус, новый статус кво между светским и религиозным населением. События на Дизенгоф показывают, что в этой области до компромисса еще далеко.