Возвращение темных времен
Пока Израиль празднует выход из карантина, обстановка в регионе осложняется.
Эйфория снятия масок мешает нам оценить перемены, которую принесло правление Байдена. Едва новый президент занял свое место в Белом доме, как США начали переговоры с Ираном об отмене санкций. Диалог идет медленно и трудно, но стороны полны решимости заключить договор, в котором Тегеран явно не будет проигравшей стороной. В Исламской республике сразу поняли, что пришло их время ставить условия и получать выгодные предложения, ведь для Байдена возобновление ядерной сделки - задача номер один на Ближнем Востоке.
Еще один тревожное и неожиданное событие – встреча представителей Ирана и Саудовской Аравии, которая состоялась впервые за четыре года после разрыва дипломатических отношений между двумя странами. Напомним, что Эр-Рияд до сих пор не присоединился к «соглашениям Авраама», несмотря на заинтересованность в сотрудничестве с Израилем и усилия Трампа. И теперь мы понимаем почему: главная забота саудитов – остановить атаки йеменских хуситов, которые находятся под сильным влиянием Ирана. В отличие от гипотетической иранской ядерной угрозы, Йемен представляет для Саудовской Аравии вполне реальная опасность. Чтобы избавиться от нее, Эр-Рияд готов вести переговоры со своим давним противником и пожертвовать стратегическим альянсом с Израилем.
Таким образом, два наших союзника ведут переговоры с нашим заклятым врагом, что не может не вызывать опасений. Международная обстановка тоже складывается не в нашу пользу. Например, МАГАТЭ нашло доказательства нарушения Ираном обязательств по сокращению обогащения урана, но не спешит официально обнародовать эти факты, чтобы не сорвать сделку в Вене.
Все это происходит на фоне обострения между Ираном и Израилем. Взрыв на заводе в Натанзе вызвал прямые обвинения в адрес еврейского государства и истерику среди шиитских деятелей в Тегеране. Круги, близкие к аятолле Хаменеи, призывают ответить «на территории агрессора» атакой на израильский ядерный центр в Димоне. Усугубляются противоречия между религиозными авторитетами и «умеренным» президентом Роухани, который давно вызывает их недовольство своими попытками наладить диалог с Западом. Итогом этого конфликта может быть переход к более радикальной и непредсказуемой политике, которая уже знакома нам по эпохе Ахмадинеджада. В другое время радикализация Тегерана вызвала бы контрмеры со стороны США и Европы, но сегодня все силы брошены на возобновление сделки 2015 года.
Другой ответ, обещанный Ираном в ответ на «агрессию», заключается в монтаже новых центрифуг и планах по обогащению урана до 60%. Эти шаги также не вызывают озабоченности ни у кого, кроме Израиля. Инспекторы МАГАТЭ не задаются вопросом, как Иран сумел резко повысить уровень обогащения буквально за несколько дней, а в Вашингтоне не собираются из-за этой «мелочи» останавливать переговоры. Возвращаются те темные времена, когда Израиль в одиночку противостоял появлению у аятолл атомного оружия.
Отягчающим обстоятельством становится тупиковая ситуация с коалиционными переговорами. Тема иранской угрозы всегда была любимой страшилкой Нетаниягу, и некоторые обозреватели предполагают, что она может быть использована как фактор давления на политиков для формирования коалиции во имя безопасности. Есть даже мнение, что Биби нарочно подогревает конфликт и даже способен начать войну, чтобы создать правительство чрезвычайной ситуации под своим руководством. Об этом вполголоса говорят в политических
кругах и почти вслух – среди военных.
Справедливы ли эти опасения? И насколько реально прямое столкновение с аятоллами по нашей или по их инициативе?
Такое, конечно, возможно, как возможно было всегда, но маловероятно. Как бы ни был Нетаниягу загнан в угол и зациклен на сохранении власти, он понимает, что война с Ираном чревата огромными жертвами и разрушениями. В этой войне не будет победы, потому что Израиль никогда не изживет боль потерь. Она не принесет Биби славы, а навлечет на его голову позор и забвение. И главное - премьеру будет очень трудно убедить общество, что это столкновение действительно необходимо для выживания еврейского государства. До сих пор Израиль начинал полномасштабные войны только при прямой угрозе своему существованию.
Разумеется, если Иран нападет первым, то мы ответим без промедления. Но и этот вариант не слишком реалистичен. Обещания атаковать Димону не стоит принимать всерьез: когда такие акции действительно планируют, о них не говорят. Аятоллы так же, как Нетаниягу, ничего не выиграют от этой войны, поскольку иранский народ устал от санкций и «короны», он хочет стабильности, и вряд ли его патриотизм удастся подогреть до нужной температуры.
Обе стороны уже оценили выгоды пассивного долгоиграющего конфликта, который позволяет держать население в тонусе. Ирану в какой-то степени выгодны точечные акции Израиля вроде ударов по стратегическим объектам и атак на морские суда – они делают воинственную риторику аятолл и саму ядерную программу более легитимными в глазах международного сообщества. Отвечая на них лишь угрозами, Иран выглядит чуть ли не жертвой «сионистских агрессоров».
Это не значит, что нынешнее обострение не будет иметь последствий. Во-первых, у Ирана всегда есть под рукой Хизбалла, которая может в любой момент затеять провокацию на границе. Причем сегодня у Израиля не развязаны руки, как это было при Трампе, – жесткий ответ чреват для нас новыми обвинениями в Гааге.
Во-вторых, мы больше не можем рассчитывать ни на чью помощь. Штаты только раздражают израильские выпады против Ирана - не случайно из Белого дома прозвучало в адрес Израиля предупреждение «не болтать» о взрыве в Натанзе. Саудовская Аравия готова договориться с Тегераном, наши новые союзники в регионе уже поняли, что времена изменились и дружить с еврейским государством больше не модно. И наконец, всем известно, что во взрывоопасной атмосфере из маленькой искры может возгореться пламя большой войны, даже если она никому не нужна.